Реальное городское пространство Вильно во всей его исторической протяженности пересоздается в литературное пространство, которое, в свою очередь, становится важным объектом восприятия. Таким образом совершается процесс, который В. Н. Топоров называет «пресуществлением материальной реальности в духовные ценности», в свою очередь требующем от «потребителя» умения восстанавливать связи с внетекстовым, «внеположным тексту».
М. Добужинский. Переулок Пилес (Бернардинский)
Здесь постоянно ощущалась «густота и сложность духовного слоя» (Топоров), который связывает город с человеком.
При упоминании о Вильно люди, побывавшие в этом городе, часто не могут сдержать слов восхищения, — они почувствовали его особость, даже пробыв там совсем недолго. Позволю себе привести здесь одно такое «остановленное мгновение», запечатленное писательницей Руфью Зерновой: «Я тебе хотела писать, какая прелесть Вильнюс. Новый город похож на Одессу: милые здания не выше трех этажей, и прямые улицы, и — мощеные; очень хорошо вымощены, не чета асфальту. Есть улицы широкие и тихие, с редкими прохожими — как в Одессе или в Париже… а бывает так: свернешь с остановки троллейбуса вбок — и вдруг ты попал на пятьсот лет назад: улочка вьется вдоль толщенной городской стены, высочайшая колокольня впереди, мостовой нет, и запах — как в цирке…» (из письма 1958 г.).
Этот город своей сгущенной духовной аурой, привнесенной в него людьми и искусством, порождает, в свою очередь, и новые смыслы, и духовные миры, он генерирует духовную деятельность — как это видно из событий жизни и произведений живших в нем в разное время творцов культуры.
И в заключение — диалог сквозь время: он так естествен для Вильно!
Первый голос:
Как тихо! Постоим. Далеко в стороне
Я слышу журавлей в незримой вышине,
Внемлю, как мотылек в траве цветы колышет,
Как где-то скользкий уж, шурша, в бурьян ползет.
Так ухо звука ждет, что можно бы расслышать
И зов с Литвы… но в путь! Никто не позовет.
Адам Мицкевич. Аккерманские степи (пер. И. Бунина). 1826
Второй голос:
Но я слышу, как останавливается в иссохшей степи телега, как скрипят колеса, отфыркиваются кони.
Вижу, как ты поворачиваешься и смотришь назад в последний раз.
Колючий ветер в глаза. Пылит скудная трава. Тишина стискивает горло.
Ты говоришь: «Едем, никто не зовет!»
Ты ошибаешься.
Это я позвал.
Вайдотас Даунис. Вильнюс. Имя и слово (пер. с литовского). 1993